Вводить ли в России запрет на пропаганду смены пола детьми, вплоть до уголовного за это наказания, будут законодатели. Они у нас много разных интересных вещей решают, так что и тут разберутся. Благо, инициатива сия исходит от человека авторитетного — митрополита Илариона, и то, что поддержал её, торопясь успеть вперёд паровоза, любимец народа и клира депутат Милонов, человек яркий во всех смыслах этого слова, не делает её менее значимой. Итак: свобода трансгендерства в России, которая, буде она восторжествует, как торжествует в странах Запада, повлечёт за собой много разного, окончательно похоронив патриархальные семейные традиции, до сего дня распространённые в нашей стране — быть или не быть?

Для автора обсуждение этого вопроса есть тема важная и с его личным вероисповеданием не связана ни в коей мере. Поскольку будучи природным исконным и чистопородным евреем, он — человек советский, то бишь атеист. И, с уважением относясь к людям религиозным, от исповедующих традиционные для нашей страны религии, до тех, кто принадлежит к прочим деноминациям веры (что вовсе не означает, что если их вера становится для него, его семьи, друзей и страны опасной, он их не попришибает, в меру сил и возможностей — мало ли во что разные люди на нашей планете верят), остаётся приверженным светскому образу мысли, рациональному научному объяснению явлений природы и прочему, часто противоречащему идеям, которые движут помянутыми митрополитом и депутатом.

Первый из них ему, несмотря на абсолютную противоположность подходов к российскому образованию, симпатичен, второй — нет. В том числе оттого, что в искренность митрополита верится, а в депутатскую... Биография сильно мешает. Стремительная эволюция, проделанная в городе на Неве от евангелистов в православные и от помощника Старовойтовой и Салье в «Единую Россию» вполне укладывается в классическую парадигму «Вовремя предать — означает не предать, а предвидеть», но автора как-то не вдохновляет. Герой не его романа сей депутат — и это, хочется надеяться, взаимно. Одна только памятная его майка с надписью «Православие или смерть» чего стоит, навевая память о слишком многом в не такой уж давней русской истории, чтобы ему симпатизировать. Да и слишком уж он любит оказаться в правильное время в правильном месте в правильной компании, чтоб ВЛКСМ не вспоминать. Чистой воды комсомольский активист от идеологии, только замаскированный.

Но это — лирика. Между тем, пресечение пропаганды трансгендерства среди детей в России на корню с точки зрения автора — не менее важная задача, чем борьба с распространением среди них наркотиков или педофилией, вовлечением несовершеннолетних в торговлю собой или секты и организации, пропагандирующие суицид, садизм, догхантерство и извращения прочего, не менее страшного толка, либо уличные банды. Оно аморально, преступно и подло. Причём с точки зрения обычного, нормального, среднего светского человека. У людей веры — истинной, как митрополит Иларион, или к ним примкнувшим, как депутат Милонов, для этого свои резоны, у каждого разные, но в главном автор с ними совпадает и согласен по всем основным пунктам этой идеи. После чего его вполне можно обвинять в мракобесии и прочих прискорбных вещах до морковкина заговения, пока обвинялка не отвалится.

Никакая смена пола для детей и подростков не есть что-то достойное и правильное, полезное для их физического или психического здоровья. Либо здоровья их близких и окружающих. В некоторых восточных культурах — это норма. Так и производство евнухов для гаремов было ещё недавно нормой, вполне почтенным бизнесом и давало изрядный доход тем, кто на этом специализировался. И работорговля — в том числе несовершеннолетними. И наркоторговля. Да и много чего ещё. Что до современного западного трансгендерства — это новая мода, балансирующая на тонкой грани между сексуальными извращениями и политическими спекуляциями. Вполне характерно для заката любой цивилизации, но отчего же у себя такое копировать?! Другое дело, что за реализацию смены пола несовершеннолетними, наказывать надо много строже, чем за её пропаганду. Но тут законодатели, надо надеяться, разберутся. На что-то же они годны?